Премьера балета «Спящая красавица» готовилась при личном участии хореографа Начо Дуато. О таинстве рождения спектакля и ближайших творческих планах мэтр рассказал НОВАТу.
Ваш балет «Спящая красавица» только что заново родился на нашей сцене. Что вы испытываете в момент премьеры? Тревогу или радость?
В общем-то, эта премьера похожа на все остальные. Конечно, были некоторые проблемы, которые приходилось решать до последней минуты. Но, в принципе, всегда так бывает, процесс выпуска нового спектакля, как правило, идентичен. К сожалению, мне не удалось приехать на самый первый этап кастинга, этим занималась Жанна Аюпова. Но артистов, которые танцуют премьеру, выбирал я.
Влияет ли масштаб сцены на постановку?
Конечно. Мне очень нравятся большие пространства. Большая сцена дает некий импульс, подразумевает нечто новое. По-другому выглядят декорации, артисты балета по-другому двигаются на сцене, ведь им нужно задействовать все ее пространство.
Ваш балет «Спящая красавица» относят к неоклассицизму, Вам нравится этот термин?
Сам термин «неоклассицизм» - что здесь можно добавить - состоит из двух частей: «нео» и «классицизм». Я к этому так и отношусь. «Спящую красавицу», а вслед за ней и «Щелкунчик» я поставил, потому что господин Кехман попросил меня их поставить. Зрители в Петербурге очень любят классические балеты, а я в то время работал руководителем балета в Михайловском театре. Не думаю, что я бы поставил такие балеты, если бы не было такой просьбы, скажем, если бы работал в Мадриде или в какой-то другой стране.
Верно ли утверждение, что в России любят сюжетные балеты, а на Западе бессюжетные?
Во всем мире любят сюжетные балеты. Такие большие спектакли с историями, с сюжетом хорошо продаются – не только в России, абсолютно везде. Истории принцев, принцесс, фей очень интересны для детей и для взрослых людей, которые порой обременены важными делами, заботами. Зрители приходят, смотрят спектакль и отвлекаются. Однако, если людям нравятся только подобные вещи, - например, есть некоторые критики, которые готовы воспринимать и смотреть только спектакли такого направления, - это, на мой взгляд, печально. В таком случае они будто бы отрезают себя от того, что есть еще на сцене помимо классических балетов.
Не секрет, что вы предпочитаете именно бессюжетные балеты…
Я сейчас активно ставлю, и как раз множество именно сюжетных работ: «Ромео и Джульетта», «Щелкунчик», а в октябре 2018 года у меня будет новый «Дон Кихот». Но лично мне больше нравятся бессюжетные, абстрактные сочинения. Но даже мои бессюжетные работы все-таки несут в себе определенное послание, их нельзя считать чем-то абсолютно абстрагированным от современной жизни. Например, в Берлине у меня будет следующая постановка, темой которой стал терроризм и события, которые актуальны сейчас. Я абстрагируюсь от принцев и принцесс и концентрируюсь на каких-то более социально значимых вещах. Когда вы видите на сцене вещи, касающиеся наркозависимости, расизма или иных проблем, важных для социума, тогда вы можете соотнести себя с тем, что происходит в спектакле. Конечно, можно мечтать и воображать, что вы принц или принцесса – и это, с одной стороны, хорошо. Однако я все-таки пытаюсь концентрироваться на том, чтобы мои современные работы были заряжены той проблематикой, которая актуальна сейчас в мире.
О чем будет ваша следующая оригинальная постановка?
Следующая моя постановка, которая будет сделана в Берлине, называется «Земля». Она о том, как человечество изменяет нашу планету, среду обитания, как оно влияет на нее в негативном плане. Это происходит уже сейчас, поскольку мы перешли в совершенно новую эру. Закончилась старая и началась новая, антропогенная эра, это признано и зафиксирована официально; человечество уже меняет землю как таковую, в самом прямом понимании: существует слой химических веществ, который уже находится в земле и угрожает ей. Такая проблематика, мне кажется, ближе людям. Конечно, повторюсь, можно воображать и мечтать о принцессах и принцах, но наша земля, на которой мы живем, по которой мы ходим – это реальность, а не выдуманные вещи, это актуально, это то, что мы проживаем сейчас.
Вы часто говорили, что источником вдохновения для вас является музыка. Скажите, пожалуйста, если у вас есть новые замыслы, с какой музыкой они будут связаны?
Да, музыка всегда первостепенна. Сначала должна приходить любовь или расположенность к музыке. Так, например, сейчас я работаю с пятью разными композиторами одновременно – это три ди-джея и два композитора. Музыкальная композиция почти готова, но еще кое-что в работе. То же самое относится и к Чайковскому: до тех пор, пока у меня не были сделаны нужные купюры в партитуре, пока я не смог собрать воедино ту музыкальную структуру, которая мне нравится, не появился балет. Я ставил «Ромео и Джульетту» на музыку Прокофьева не потому, что мне нравится история о двух детях, фактически, эгоистах, которые убивают себя из-за любви. Этот балет родился, потому что на первом месте была очень красивая музыка. А вот балет «Дон Кихот» Минкуса мне не нравится, предрасположенности к этой музыке у меня нет, восприятие музыки у меня не такое. В моем понимании рождение балета – это сначала настраивание на одну волну с музыкой. Если контакт есть, то рождается балет, а если нет, то балет не может родиться.
Вы ставили спектакли на разных континентах, а сейчас приехали в Сибирь. Что в вашем понимании сибиряк?
В Сибири я нахожусь не так давно, хотя мне, конечно, приходилось жить в северных странах, в Стокгольме, например, а недавно я вернулся из Финляндии; три года прожил в Санкт-Петербурге. Я могу сказать только одно: артисты балета во всем мире похожи друг на друга, это совершенно особенный тип людей, их объединяет преданность танцу.