Собор Парижской Богоматери

ДЕЙСТВИЕ I

Сцена 1. Праздник шутов

В году 1482 от Рождества Христова, в день 6 января, в Париже Людовика ХI, замкнутом между Собором Парижской Богоматери, Лувром и Шатле – между Богом, королем и правосудием – горожане и вилланы собрались на праздник шутов. Здесь состязаются, гримасничая и паясничая, чтобы завоевать титул Папы шутов.

Внезапно появляется существо столь чудовищное, что сразу же затмевает всех остальных – хромоногий горбун Квазимодо, звонарь Собора. Однако его уродство не притворно, оно реально.

При виде Квазимодо толпа на минуту застывает в изумлении. Затем жестокие насмешки возобновляются с новой силой, Квазимодо объявляют Папой шутов, гротескный кортеж сопровождает несчастного калеку, который, наслаждаясь своим смехотворным титулом, разом выказывает и удовольствие, и снисходительность.

Сцена 2. Молитва

Появление нового персонажа нарушает ход праздника. Клод Фролло, архидьякон Собора, пришел, чтобы сказать людям: жизнь дается не для потех и забав, а для покаяния и молитв.

Пристыженный Квазимодо, будто верный пес, бросается к ногам Фролло – ибо этому суровому и черствому человеку он обязан жизнью. Священник приютил, воспитал и сделал звонарем подкидыша, которого собирались бросить в костер кумушки, увидев в его уродстве печать Дьявола.

За напускной строгостью и холодностью Фролло прячет душу, терзаемую страстью с той минуты, как он увидел перед папертью Собора танец цыганки по имени Эсмеральда.

Тщетно он пытается молиться: звуки ее бубна – как нестерпимая навязчивая идея – непрерывно звучат в его ушах.

Сцена 3. Эсмеральда

Она появляется – столь прекрасная, что, воистину, «Бог предпочел бы ее Святой Деве». Она танцует, и ее огненный танец призывает к любви.

Обезумев от страсти, архидьякон приказывает Квазимодо похитить Эсмеральду.

Сцена 4. Двор чудес

Тогда начинается ужасающее преследование по ночному Парижу среди людей тьмы: нищих, калек, попрошаек, карманников – всех отверженных со Двора чудес, чье царство – ночь.

Сцена 5. Позорный столб

Эсмеральду спасает вмешательство отряда стрелков, во главе которых гарцует красавец – капитан Феб.

Один взгляд прекрасного офицера обольщает цыганку. В это время стрелки арестовывают Квазимодо и, избивая, волокут его к позорному столбу под удовлетворенными взглядами зевак и детей, взобравшихся взрослым на плечи, чтобы не упустить ничего из этого зрелища.

Лишь Эсмеральда, растроганная страданиями существа, от которого она еще недавно бежала с ужасом, проходит сквозь толпу, чтобы дать ему напиться.

Этот простой жест жалости, без сомнения, единственный когда-либо ему явленный и к тому же исходящий от девушки, столь же прекрасной, сколь он уродлив, потрясает душу звонаря и изменяет ход его судьбы.

Сцена 6. Солдаты

Сцена 7. Таверна

Час спустя Эсмеральда уже не думает о горбуне. Она полна любовью к Фебу, который триумфально шествует во главе солдат.

Феб уводит Эсмеральду в таверну, с завсегдатаями которой – самодовольными развратниками – он на дружеской ноге.

Феб остается наедине с Эсмеральдой и вскоре уже держит ее обнаженной в своих объятьях.

Но они не одни. Укрытый темнотой Фролло, опьяненный гневом и ревностью, следит за их забавами.

Не выдержав, он поражает Феба кинжалом и скрывается. Сбегающаяся толпа разражается жалобами, караульные уводят Эсмеральду – все обстоятельства убеждают в ее виновности.

Сцена 8. Суд

Сцена 9. Виселица

Уличенной в разврате, колдовстве и покушении на убийство Эсмеральде, невзирая на ее мольбы, не от кого ждать снисхождения – ни от судей, ни от публики, подстрекаемой Клодом. У нее одна судьба: быть повешенной.

Она уже в руках палача, когда внезапно появляется Квазимодо, не забывший великодушия цыганки.

Оттолкнув стражников, он хватает Эсмеральду и уносит под своды Собора Парижской Богоматери, где она пользуется правом убежища от правосудия.

Клод Фролло, несмотря на свою досаду, может лишь сдерживать людей, устремляющихся в храм. Толпа, всегда готовая к резким поворотам событий и всегда чувствительная к подвигам, оглашает воздух старинным радостным кличем: «Noel! Noel!».

ДЕЙСТВИЕ II

Сцена 10. Колокольня

Всегда настороже, Квазимодо обходит дозором свои владения, чтобы убедиться, что ничто не угрожает спасенной им красавице. Его радость вырывается наружу, когда он хватается за веревки колоколов и заставляет их звучать в полную силу.

Сцена 11. Эсмеральда и Квазимодо

Появляется Эсмеральда. С бесконечной нежностью и деликатностью она выражает калеке свою признательность. Он, стыдясь своего уродства, тем не менее, набирается смелости, чтобы взять девушку за руку и, счастливый, гостеприимно показывает ей свои владения.

Вскоре, побежденная усталостью, Эсмеральда тихо засыпает, и успокоенный звонарь, несколько мгновений полюбовавшись спящей, уходит, думая, что она в безопасности.

Но Собор – еще и владения архидьякона.

Воспользовавшись отсутствием Квазимодо, Фролло появляется перед Эсмеральдой. Он пытается подчинить ее своей воле, заключить ее в объятия.

Но его губы жгут цыганку, как горящий факел. Она с отвращением отталкивает Фролло.

Совершенно вне себя, он бьет ее, будто хочет сломать.

Сцена 12. Кошмар – штурм Собора

Правосудие не может долго мириться с тем, что ему бросили вызов!

Решением парламента Собор лишен права предоставлять убежище осужденным, и солдаты бросаются на штурм храма.

За ними следует народ, и Квазимодо в бессилии видит, словно в кошмарном сне, как накатывается толпа солдат и женщин, черных и неистовых, будто античные фурии.

Он тщетно пытается остановить их, поливая толпу расплавленным свинцом, заставляющим ее окаменеть, но нападающих слишком много...

Сцена 13. Смерть

Длинный погребальный кортеж сопровождает Эсмеральду к виселице.

На этот раз ничто не может помешать палачам сделать свое дело.

Ее руки медленно опускаются, и вместе с Эсмеральдой умирают звуки бубна, преследовавшие архидьякона по ночам.

Обезумев от отчаяния, Квазимодо бросается на Фролло, осознав наконец всю пагубность власти этого человека, и своими могучими руками душит его.

Тело проклятого священника скатывается к ступеням виселицы, в то время как Квазимодо медленно уносит бездыханное тело той, которую он любил.