В преддверии 78-го сезона НОВАТа главный режиссер театра в интервью для ClassicalMusicNews.ru Вячеслав Стародубцев рассказал об открывающей сезон премьере, о творческих планах, о своем видении режиссерской профессии и принципах работы с музыкальным материалом.
Новосибирские поклонники оперного искусства – в предвкушении большой оперной премьеры. Главный режиссер НОВАТа. кандидат искусствоведения Вячеслав Стародубцев возвращается на Большую сцену нашего театра с грандиозной музыкально-исторической драмой Н.А. Римского-Корсакова «Царская невеста». На главной площадке НОВАТа предыдущей работой режиссера два года назад стала опера «Фальстаф» Дж. Верди, удостоенная премии «Онегин» в номинации «Состав». В последнее время главный режиссер НОВАТа сосредоточил внимание на Малой сцене, обогатив репертуар театра красочными, увлекательными детскими постановками, и представил в камерном зале несколько интереснейших оперных спектаклей, высоко оцененных зрителями и специалистам.
15 и 16 сентября Вячеслав Стародубцев в творческом тандеме с художественным руководителем театра, дирижером Дмитрием Юровским представят свое прочтение великой, прекрасной и очень сложной в постановке русской оперы «Царская невеста».
— Вячеслав Васильевич, после насыщенного периода работы на камерной сцене, вы возвращаетесь к постановкам на Большой сцене НОВАТа с выдающейся русской оперой «Царская невеста» Николая Римского-Корсакова. Чем обусловлен выбор этого произведения?
– По масштабу музыкальной драматургии и концентрации оперных хитов «Царская невеста» – одна из величайших русских опер. В каждой ноте этой музыкальной драмы закодирован высокоградусный сгусток страстей и боли. Мне кажется, сейчас, когда мы говорим про русскую культуру, именно это название жизненно необходимо в репертуаре театра. Чем больше нас запрещают, тем громче мы должны кричать о красоте и высоких традициях русской культуры.
Безусловно, русская история разная – в ней нет только положительных или отрицательных моментов, как и в жизни, но, мне кажется, именно в «Царской невесте» собрана очень богатая и разнообразная палитра человеческих взаимоотношений. Опера – это люди и страсти, накал эмоций, ситуаций, эта жизнь человеческого духа в самом наивысшем и ярком его проявлении. В партитуре Римского-Корсакова выражен максимальный контраст между высокой, чистой любовью и мощной, ужасающей, тёмной драматургией разрушения. Этот разбег между небесным счастьем и ужасающей катастрофой и есть предмет изучения в театре во все времена!
– Стиль ваших постановок отличается равной значимостью всех составляющих спектакля: выдающаяся музыка, красивая сценография, замечательные костюмы, интересные решения, вдумчивая работа с артистами… И ничего из этого списка выделить нельзя – все получается на высоком художественном уровне, что и ценит зритель, выходя со спектакля с неизменным восторгом. Этот путь будет сохранен и в «Царской невесте»?
– Несмотря на то, что я всегда стараюсь отталкиваться от классических канонов, внутри музыкальной драматургии мне важно найти свою историю. Конечно, зритель, в первую очередь, обращает внимание на визуальный ряд – сценографию, костюмы, свет. И я убежден, что сделать подробный, тонкий исторический костюм гораздо сложнее, чем нарядить артиста в офисную рубашку и пиджак.
Красота исторического костюма создает не столько антураж, сколько ощущение внутреннего эмоционально-пластического рисунка роли. Исторический костюм – скрывающий фигуру сарафан с несколькими нижними юбками, музыка, разрывающая душу, которая у русского человека всегда нараспашку, создают противофазу закрытости и открытости: внешняя закрытость при максимальной оголенности музыкального материала и человеческой души. Я считаю, что на сегодняшний день классическая концепция смотрится авангардней, чем самое неординарное и непредсказуемое решение. В оперном спектакле ничего не должно разрушать музыку, а сценическое решение должно её еще больше подчеркивать и помогать музыке стать театром. Глубокое погружение в музыкальную драматургию дает мне подсказки к выстраиванию своей истории – история, которую я хочу рассказать зрителям, основывается на том каркасе, который очень трудно раскодировать человеку, идущему не от музыки, а от своего эго – надстройки над музыкальным материалом. Я считаю это неправильным и изначально губительным для оперного искусства. Любое талантливое решение – не только классическое, но и авангардное – не должно идти в разрез с музыкой.
– Пиршество ощущений будет? В постановке на Большой сцене хочется увидеть масштабный театр Стародубцева.
– Есть желание вспомнить и вернуться к традициям создания масштабной русской оперы. К режиссуре и художественному содержанию, которыми мы гордились во времена Бориса Александровича Покровского.
На сцене мы увидим раму-складень, которая будет основой и центром всей композиции в исполнении выдающегося театрального художника Вячеслава Окунева. Мы знаем, что были сюжетные иконы и «Царская невеста» – это как раз та история, которая могла бы стать частью такой исторической иконографии. Костюмы с некоторым эпическим подтекстом делает Петр Окунев. И, мне кажется, мне единственному на сегодняшний день, удалось объединить в работе на одной сцене отца и сына – Вячеслава и Петра Окуневых. Всегда мечтал об этом.
– Кого из солистов мы увидим в постановке?
– Конечно же, мы увидим звёзд нашей труппы, среди которых Алексей Зеленков будет замечательным Грязным, наша молодая солистка Диана Белозор и любимая новосибирскими театралами Дарья Шувалова выступят в роли Марфы, Ксения Дудникова и Светлана Токарева исполнят партию Любаши, Ольга Колобова – Сабурова, Владимир Кучин – Лыков.
Музыкальный камерный театр НОВАТа
– Сейчас уже можно говорить о том, что в Новосибирске сформировался музыкальный театр Стародубцева с интересным режиссерским стилем работы, сценографией и костюмами. Между тем, достаточно серьёзный раздел вашего творчества, который отнимает очень много сил и энергии – это репертуар для детей. Думаю, от последней премьеры, которая открыла «Пушкиниану», вы еще не отошли. Помимо того, что там очень явно проявился ваш интерес к образовательной направленности, сама партитура Виктора Плешака представляет собой взрослое, серьезное музыкальное полотно. Считаете, что музыка к детским спектаклям должна писаться без скидки на возраст?
– Безусловно. Ведь что такое музыка? Это часть бессознательного. Для меня музыка – это Божье свидетельство, которое мы можем реально ощутить на земле, потому что на каждого из нас она оказывает абсолютно свое влияние – в момент прослушивания того или иного произведения возникает своя ассоциация, пробуждается фантазия и человек начинает мечтать.
Я ставлю спектакли по всей России, но именно в работе над детским репертуаром я ощущаю свою главную миссию: воспитание завтрашнего – серьезного, образованного, думающего зрителя. Сейчас мне особенно хочется собрать все фундаментальные русские театральные традиции, к сожалению, на сегодняшний день забытые, и воплотить их в детских операх. Именно поэтому в «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» мы создали галерею с картинами наших замечательных русских художников – Васнецова, Репина, Врубеля, Рериха. Для меня важно, чтобы в то время, когда мы так много говорим о современном театре, о развитии культуры и искусства, не отрываться от наших корней.
Конечно, я современный режиссёр и, соответственно, чувствую современные тенденции, течения – их-то как раз и можно выпукло показать, основываясь на фундаменте русской культуры. На сегодняшний день ни один театр в России, да и в мире, не уделяет должного внимания детскому репертуару, а это большая ошибка! Важно прививать «поколению гаджетов» любовь к своей национальной культуре – показывать русскую живопись, говорить о сказках Пушкина, закладывать любовь к опере.
Это большая победа, что на наши детские спектакли приходят взрослые без детей – премьера «Сказки о мертвой царевне и о семи богатырях» показала невероятную популярность детских сказок среди взрослых.
– Взрослые – это те же дети.
– Я кричу об этом всегда! Мы должны как можно дольше оставаться детьми, воспринимать этот мир открыто, восторженно, искренне! В своих спектаклях для детей я говорю о серьезных и взрослых вещах. Мне кажется, с ребенком нельзя говорить с позиции назидания… Необходимо говорить исключительно с позиции равного и, конечно же, находить игровую и яркую форму. Когда ребенок чувствует прямой диалог, тогда то, что мы пытаемся вложить в него, воспринимается им гораздо серьезнее и надолго.
– Наблюдая за зрителями в Малом зале, я вижу, что реакция детей и взрослых одинаково восторженная. Иногда такое чувство, что взрослые стесняются показать то, что они немного забыли некоторые впечатления из своего детства. В момент, когда они вспоминают эти ощущения, рассказы из детства, возникает неподдельная радость.
– В нашей «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» я специально сделал выход богатырей из зала, чтобы была возможность рассмотреть их поближе – это, конечно, вызывает полный восторг у зрителей. Отцы, которых, конечно, жены вытащили в выходной день в театр, были настолько оживлены, что достали телефоны и начали снимать богатырей в кольчугах – в настоящих доспехах, сделанных очень подробно и исторически верно.
– Мы все знаем, что следующими премьерами станут оперы «Руслан и Людмила» и «Сказка о царе Салтане». То есть тему «Пушкинианы» разовьют три спектакля?
– Да, моя мечта к 2025 году, знаковому для Александра Сергеевича Пушкина, сделать ряд спектаклей, посвященных этому замечательному русскому гению.
– А музыка для реализации замысла будет использована уже существующая или она будет заказана?
– Возможен и первый, и второй путь, если наш цикл этого потребует. Было бы здорово, если бы кто-то из современных композиторов написал на пушкинский текст новую оперу для детей – именно оперу, а не мюзикл, не эстрадную композицию! Музыкальный материал Виктора Плешака очень серьезный и сложность вокальных партий в нем на уровне – не побоюсь этого сравнения – «Турандот» Пуччини. Партия Царевны сложнее той же Лиу, а Мачеха во многом близка Турандот. И я понимаю, почему эти полотна не идут в театрах – в них значительны творческие и эмоциональные затраты труппы. Проще поставить «Турандот», чем «Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях».
Мы постоянно повышаем планку уровня и вокального мастерства, и оркестровой партитуры, и сценографии. Это тоже одна из моих задач, и одновременно, один из моих страхов… Как сделать еще лучше? Еще интересней? Но это и одна из моих депрессивных составляющих, потому что я всегда «выжимаю» себя до капли.
– А что насчет «Моцартианы»? Мы знаем, что были колебания между «Мнимой садовницей» и оперой-буффа «Дон Жуан». Кстати, я с этим жанровым определением не согласен, и считаю, что «Дон Жуан» – настоящая драма.
– Нет, это опера-буффа. Если брать сюжет – это одно, а история Моцарта – это другое. То же самое, что сравнить «Пиковую даму» Чайковского и «Пиковую даму» Пушкина. Музыкальный материал «Дон Жуана» очень ироничный, в каких-то моментах предельно цинично-ироничный. В нем есть над чем подумать. И да – мы остановились на опере «Дон Жуан».
Современная музыка и эксперимент обязательно придет
– Нам ждать экспериментальные постановки? Возвращения к тому, с чего вы начинали осваивать Малую сцену?
– Конечно, это следующий этап. Когда я говорил о плане развития, то поначалу он касался камерных опер, затем – детского репертуара. Следующий, третий шаг, – это современная музыка. Выполнив план «Пушкинианы» и «Моцартианы», мы вернемся к реализации современных проектов, которые будут поставлены на четвертом этаже театра.
– Считается, что Глинка – родоначальник русской оперы, но ведь до него был Верстовский и его знаменитая опера «Аскольдова могила». У вас нет желания поставить его оперу?
– Это лишь ступень русской музыкальной эволюции. Современная театральная действительность такова, что нам есть, что показать из проверенного временем материала.
– В этом году в конкурсе «Нано-опера» ярко заявила о себе Ирина Гаудасинская, которая у нас в театре была организатором концерта лауреатов конкурса вокалистов, основанного ее бабушкой, Ириной Богачевой.
– Да, она получала специальный приз от НОВАТа – право постановки оперы Шабалина «Укрощение строптивой».
– Интересный режиссер?
– Посмотрим, я ведь тоже в свое время получил карт-бланш и шанс проявить себя.
– Расскажите, пожалуйста, немного о самом конкурсе.
– Это уникальный конкурс и уникальный формат творческого состязания, идея которого принадлежит Дмитрию Александровичу Бертману. За короткое время режиссеры в первом туре должны поставить арию из оперы, во втором – дуэты, в третьем – хоровую сцену. Самое потрясающее – это предельно представительный состав жюри, ведущие деятели культуры, их мастер-классы ты запоминаешь навсегда.
– Откуда такое название?
– Его придумал Дмитрий Александрович Бертман. Мы живем во времени, которое спрессовано нанотехнологиями – век все убыстряется и убыстряется. И даже постановочное время у режиссеров сжимается. Раньше опера ставилась полгода… Сейчас больше месяца никто не даст, потому что есть свои законы репертуарного театра.
«Нано-опера» – это своеобразная школа выживания и невероятно интенсивного впитывания мастерства. Мне кажется, можно много говорить о том, как изменилось время. О событиях, которые изменили время… Но для меня любые внешние события – это возможность побыть наедине с собой и задать вопросы. Сейчас я, как никогда, убежден, что пристрастие и любовь к классическим традициям русского драматического и музыкального театра, переданные мне моими великими учителями – Борисом Александровичем Покровским, Дмитрием Александровичем Бертманом, Романом Григорьевичем Виктюком и Галиной Павловной Вишневской, в театре которой я делал свои первые шаги – это то, что я должен защищать.
Моя приверженность классическому театру, красивому и при этом глубокому, моя любовь к подробностям, традициям и сохранение всего этого – это настолько правильно, насколько и сложно! Защищать музыку в театре, и театр в опере – это очень ответственно и отнимает много душевных сил.
– Вы считаете себя в большей степени режиссером драматического или музыкального театра?
– Когда я осознанно понял, что хочу быть режиссером, то создал свой театр драмы и оперы «Театр ДО». Это мое детище, в котором я начинал свои режиссерские пробы достаточно успешно. Мне кажется, что я и дальше продолжу в этом направлении, так как мне интересен и драматический, и музыкальный театр.
Роман Григорьевич Виктюк говорил, что он ставит драматический спектакль по законам музыкального жанра – он очень любил оперу, и у него было много книг, по которым он изучал музыкальную форму, некоторые из них он мне подарил. Так что мне комфортно и в том, и в другом жанре. Любой современный драматический спектакль не может быть без музыки. На сегодняшний день мы видим, что музыка – это абсолют, раскрывающий зрительскую эмоцию быстрее, чем даже самое яркое драматическое действо. Есть даже такой прием в драматическом театре: если сцена не клеится, то ты находишь музыку и включаешь ее – это и становится «костылями» для артистов. Или, когда я прихожу на любой драматический спектакль, мне нужно мысленно убрать музыку и понаблюдать, насколько будет интересно смотреть. Очень часто именно музыка является главным действующим лицом в драматическом спектакле.
– Вы ставите спектакль «Золушка» в МХАТ имени Максима Горького. Кто автор музыки к спектаклю?
– Сценическую версию писал я сам по киносценарию и пьесе Шварца, и в процессе репетиций понял, что музыка Спадавеккиа, которая была в легендарном кинофильме с Фаиной Раневской и Яниной Жеймо универсальна. Но основу музыкального стиля нашей «Золушки» составит музыка Гершвина, сейчас мы пытаемся оркестровать Спадавеккиа именно в этом стиле. Мне кажется, что это будет очень интересно.
– Не боитесь большой сцены МХАТа?
– Конечно, для меня это невероятная ответственность, ведь именно «Золушка» будет в числе двух премьер, которые откроют новый сезон МХАТа, но я знаю, что с Божьей помощью у нас получится прекрасный спектакль для всей семьи, в который все постановщики постараются вложить всё самое лучшее, что есть в них.
Беседовал Александр Савин, ClassicalMusicNews.ru
Ссылка на полный источник